Отличие языка от других знаковых систем.

Проблема знаковости языка.

Семиотика (семиология) – наука о знаковых системах в природе и обществе. Они существуют  в различных сферах , и поэтому во многих областях знаний (биологии, математике, искусствознании, этнографии) мы сталкиваемся с проблемами описания знаковых систем (биосемиотика, этносемиотика и т.д.). Естественно, что в одной науке эти проблемы имеют больший удельный вес, чем в другой. В частности, языкознание немыслимо без семиотического аспекта. Это объяснимо хотя бы с позиций здравого смысла: всякий, даже не изучавший лингвистики человек, сразу скажет, что слова что-то означают, имеют смысл и – с другой стороны – смысл выражается не иначе, как в словах. И эта естественная точка зрения совпадает с научной.

            Значения и смыслы в языке называются планом содержания, или семантикой, а изучающий их раздел языкознания – семасиологией ( или семантикой в значении «научное направление»).

            Значением обладают не только слова, но и структурные части слов (корни, суффиксы, окончания), и сочетания слов, и грамматические категории, и даже интонация (Ср. Он приехал? Он приехал!)  - поэтому семасиология изучает также и их значение.

            Вопрос о значении требует определения основного понятия – знака.

Под знаком в современной науке понимают материальный, т.е. чувственно воспринимаемый объект (явление, действие, процесс), который выступает заместителем другого объекта. Звонок телефона, флаг над зданием, билет на поезд, сигнальные огни – все это знаки, которые несут информацию о других объектах (идеях). Иногда знак определяют как «любой материальный носитель социальной информации». Но что понимать под «социальной информацией»? Вообще любой предмет окружающего мира и даже его отсутствие может считаться информирующим о чем-либо. Долго нет автобуса – пора менять начальника автопарка, пахнет пирожками – где-то рядом столовая... С одной стороны, эта информация социально значима, а с другой – намеренно ее никто нам не передавал (так получилось, что мы интерпретировали, исходя из наших знаний о мире). Обратите внимание, что отсутствие автобуса допускает разные гипотезы о причинах, определяемые опытом наблюдателя, его этнокультурой.

Отделить знак от «не знака» можно, опираясь на его назначение. Основная функция знака – передавать информацию при помощи «заместителя» в соответствии с коммуникативными задачами. Общепринятая модель коммуникативного акта обязательно включает отправителя и получателя информации, без этого коммуникация не существует (можно говорить и с самим собой – все равно коммуникаторов двое!). Там, где нет намерения, цели общения, нет и знаковой деятельности. Ср. случайное чиханье и чиханье как сигнал чего-либо.

            Можно ли общаться, не используя знаки? Почему необходимы эти заместители? Общение – это обмен информацией, в широком смысле – обмен взглядами на мир (корреляция модели мира, по А.Н. Баранову). Можно ли обмениваться мыслями непосредственно? Экстрасенсы и телепаты считают, что можно. Как например, в анекдоте:

            Встретились два ясновидящих. Один говорит:

- У тебя все в порядке! А у меня как дела?

Но пока наше общество не состоит поголовно из экстрасенсов, приходится использовать материальные знаки, поскольку они воспринимаемые органами чувств.

            Люди располагают различными средствами общения (кодами). Начиная с древнейших времен и до наших дней человечество выработало различные системы сигнализации (для мореплавания, для военных действий, для регулировки дорожного движения и т. д.), в различных областях наук – системы условных обозначений (иногда они так разрастаются, что образуют как бы особый язык). Так появляются искусственные языки. Однако они служат средством общения людей в достаточно узкой сфере, в особых случаях, в узком кругу специалистов. Единственным средством общения, обслуживающим все потребности общества и все социальные группы, является язык. И искусственные языки всегда создаются на основе естественного языка.

            Таким образом, язык, будучи основным средством общения, по необходимости должен иметь знаковый характер. В этом он схож с другими системами коммуникации. Однако существуют значительные отличия языка от других знаковых систем. Это связано со спецификой языкового знака. В чем она заключается?

Устройство знаков вообще и языкового знака в частности

Соссюр утверждал, что для существования знака необходимо следующее: смысл (значение), которое необходимо передать – то есть обозначаемое; «сигнал», который могут воспринимать наши органы чувств, - обозначающее; наконец, условная связь между ними – конвенция, по которой члены данного социума однозначно интерпретируют «сигнал» как заместитель определенного смысла. Если нет намерения передать информацию – нет знаковой деятельности (подмигивание может быть тиком, а может быть сигналом – чего?). Основное отличие знака от симптома заключается в том, что  симптомы существуют в природе и обществе независимо от воли говорящего. Как можно обнаружить кафе? По симптомам (запах, музыка) и знакам (символам, вывескам). Вообще степень конвенциональности в знаковых системах может быть различной: чем больше знак похож на то, что он обозначает (например, чашка  или вилка с ножом – знак кафе), тем меньше в нем «знаковых свойств».

Иногда термин «знак» используют, чтобы назвать только обозначающее, материальное, а не совокупность трех компонентов (например, только красный цвет в светофоре, а не красный цвет + значение «стой», принятое в системах дорожных знаков). Соссюровское понимание знака позволяет понять, почему тот или иной сигнал может быть знаком и незнаком в разных контекстах.

Что является знаком в языке?

1. Все, что имеет значение.

2. Все, что можно выразить при помощи единиц языка. Приведите примеры того, что «не имеет значения» и того, что «нельзя выразить».

Сущность языкового знака легче всего показать на примере слова. Известная схема – т.н. семантический треугольник – показывает, что предмет (денотат), отражаясь в нашем сознании, формирует образ предмета, представление о нем. На основе существенных признаков сходных предметов формируется сигнификат (понятие, смысл), который мы соотносим с неким фонетическим комплексом. Фонетическое слово по «общественному договору» обозначает данный смысл и называет определенный предмет действительности. Так,  фонетическое слово ватрушка называет известный предмет (при этом начинка роли не играет, и это – результат абстрагирующей деятельности нашего сознания, в результате которой качество начинки стало несущественным признаком), указывает на тип предметов (ватрушки можно делать с творогом, повидлом, картошкой).

            Таким образом, знаковые отношения в слове многоступенчаты: фонетическое слово выступает заместителем смысла (сигнификата), а вместе с сигнификатом выступает заместителем предмета (денотата). Кроме того, в речи, в конкретном высказывании, слово может выступать знаком иного, нового предмета (переносное значение).  Так, ватрушкой  - в окказиональном словоупотреблении - можно назвать полную, «сдобную» женщину.

Следует учитывать, что один предмет в разных языках может породить не всегда тождественные понятия . Ср. рус. свекровь и теща – англ. motherinlaw, рус. берег и англ.bank(речной  берег)иcost(морской берег). В языке закрепляется не объективная реальность, а та степень познавательного интереса, которая актуальна для данного социума. Нет «общественного интереса» – нет и названия. (Как называется нижняя часть подбородка? Боковина стола?)

Основные свойства знака: произвольность и линейность

Принцип произвольности знака Ф. Де Соссюр иллюстрировал примерами, которые не вызывают возражения у современных лингвистов. Звуковые комплексы  фр. soeur «сестра» или фр. boeuf «бык» никак не связаны с идеями (понятиями) «сестра» и «бык». Произвольность знака, по Соссюру, может быть доказана различиями между языками и самим существованием разных языков. Это подтверждается существованием синонимов, вариантов (фонетических, грамматических), архаизмами. Разумеется произвольность не предполагает, что говорящий волен сам выбирать означающее (мы не можем вносить изменения в знак, если не уверены, что нас поймут окружающие – так, далеко не всегда «прочитывается» языковая игра). Соссюр понимал произвольность языкового знака как немотивированность, отсутствие естественной связи с означаемым (ср. симптомы). Звукоподражания не в счет: во-первых, в разных языках могут быть неодинаковые звуковые ассоциации: рус гав-гав, фр. оua-oua, нем. wau-wau; рус. ку-ка-ре-ку, нем. кikeriki, англ. cock-doodle-doo. В фоносемантике в качестве мотивации фонетического облика слов приводят примеры звукописи типа“колокол”, “громыхать”, в которых «слышны звуки грома». Но в китайском языке колокол означается фонетическим словом [lin’], а гром – [lej], что никак не похоже на грохотание (хотя, надо полагать воспринимают звуки грома русские и китайцы примерно одинаково).

В современной лингвистике тезис Соссюра о немотивированности знака принимается с существенными оговорками или не принимается вообще (Ю.С. Степанов). Н.Д. Арутюнова считает, что языковой знак мотивирован внешним миром: «Язык можно себе представить как двойную знаковую систему, одна из которых произвольна, а другая – мотивирована». Подразумевается, что значения мотивируются отражаемой ими объективной реальностью.

Соссюровская концепция произвольности знака применима только к непроизводным словам. В производных словах мотивировка значения осуществляется через компоненты структуры слова. Производные слова мотивированы также взаимосвязями явлений окружающего мира. Так, появление новой лексической единицы мотивировало возникновение новых производных: ср. пиар (PR – связи с общественностью) – пиаровский – пиарщик, пиармен – напиарить - пиар-сообщество, пиар-ход. Или в рекламе агентства, где употреблено окказиональное прилагательное с суффиксом -ист: Самый пиаристый пиар!

Вполне очевидно, что мотивированными являются все переносные значения (в эстонском языке  наперсток обозначается как «шляпка от гвоздя», размышлять – «высиживать мысли»). Заимствования часто бывают мотивированы звучанием слова в языке-источнике плюс фонетической системой родного языка: дресс-код (конечный согласный [d] подвергается оглушению по законам русского языка), бизнес-вумэн (англ. билабиальное [w] звучит как [в]). Вообще система языка (грамматическая, словообразовательная, фонетическая) накладывает ряд ограничений и обусловливает возможности существования тех или иных языковых знаков.

Мотивация может быть и культурно-этническая. Это видно на примере зооморфизмов – названий животных, употребляемых в переносном значении по отношению к человеку. Например, в русском и китайском языках один и тот же зооним, в метафорическом употреблении нередко характеризует человека по разным качествам,  иногда прямо противоположным в плане оценки: «корова», «козел», «баран» в русском характеризуют человека с отрицательной стороны, а в китайском «корова» - символ доброты и трудолюбия, «баран» - мягкий, послушный человек, поскольку в Китае это символ счастья и богатства. В русском неупотребительны такие китайские зоонимы, как  утка («неспособный человек»), фазан («женщина легкого поведения»), хорек («хитрый и злой человек»), жаворонок («красивая девушка»).

Таким образом, немотивированы только непроизводные слова. И то с известными оговорками. В ряде случаев мотивировка проясняется через этимологический анализ.

Конечно, интересно было бы выявить, как происходило образование знаков на ранних этапах языкотворчества. Но достоверно установить это в настоящее время вряд ли возможно. Попытки ответить на этот вопрос содержатся в разных теориях происхождения языка. Например, ономатопоэтическая теория опирается на явления звукового символизма и некоторые экспериментальные данные. И.Н. Горелов провел следующий эксперимент: 19 детям 3-5 лет предлагалось соотнести 20 псевдослов типа куздра с изображением неизвестных детям предметов и насекомых. Более 65% дали одинаковые ответы. Еще один исследователь фоносемантики, А. Журавлев, проводил «измерение натуральных значений» всех русских звуков в 30-балльной системе. Это позволило сделать вывод о том, что в эпоху возникновения языка закрепление звукового комплекса за определенным понятием было связано с индивидуальными свойствами звуков (т.н. «отприродное значение», общее для всех людей). Однако опыты, в которых ставилась задача установить интернациональный характер звукового символизма, не дают надежных положительных результатов. Так, двум группам испытуемых – русским и вьетнамцам – предлагалось соотнести рисунки со следующими звуковыми комплексами: мого-бого-того, муома-куома-луома-типи-рипи-липи.

 Русские сказали, что мого-того – это А (84%), а вьетнамцы Б (64%), муома-куома у русских Б (76%), а у вьетнамцев – В (46%), типи-рипи у русских В (74%), а у вьетнамцев – А (64%). Объяснение звукосимволизма лежит в традиционных для каждого языка звуковых ассоциациях. Современные лингвисты, пытаясь решить проблему происхождения языка и разгадать тайну создания первых звуковых комплексов, нередко опираются на анализ детской речи (Хоккет «Происхождение человека»).

В современных языковых системах наблюдается не  столько создание новых знаковых комплексов, сколько осложнение уже существующих новыми значениями либо создание новых путем комбинации имеющихся. Именно такого рода процессы дают право утверждать, что языковой знак мотивирован. Постулат Соссюра о произвольности знака породил огромную литературу и если принимается в современной лингвистике, то в  такой форме: «Произвольность языкового знака существенно ограничена».

Второе принципиальное свойство языкового знака, по Соссюру. – линейный характер означающего. Означающее развертывается во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: оно представляет протяженность, и эта протяженность лежит в одном измерении – это линия. Соссюр противопоставил линейный характер языкового знака другим знакам (например, морским сигналам, которые могут состоять из комбинаций в нескольких измерениях). Языковые знаки, по мнению ученого, следуют один за другим, образуя цепь. Это особенно заметно на письме.

Современная лингвистика пересмотрела и этот постулат. Например, описание суперсегментных единиц – просодем – позволяет говорить, что все языковые знаки сочетаются по определенным законам, но это не обязательно линейная сочетаемость. Так, интонация может накладываться на звуковой сегмент, ударение сочетается с фонематическим комплексом  и т.д.

Явление гипертекста также корректирует представления о линейном характере языкового знака.  Еще большие разнообразие знаковых элементов языка обнаружено вследствие введения в научный оборот таких понятий, как невербальные компоненты высказывания (пресуппозиции, следствия), конситуация и др.

Отличие современной трактовки языкового знака от понимания Ф. де Соссюром.

Ф. Де Соссюр определил знак как «двустороннюю психическую сущность». Планом содержания знака он считал понятие, а планом выражения – «акустический образ». «Этот последний» не есть материальный звук, вещь чисто физическая, но психический отпечаток звука, представление, чувственный образ. Почему Соссюр считал, что план выражения относится к области психики? Одним из аргументов для него являлись наблюдения над внутренней речью: не двигая губами, языком, человек может говорить. Таким образом, знак языка у Соссюра целиком психичен (понятие + акустический образ).

В современной лингвистике постулируется материальная сущность знака. Для того чтобы передавать  информацию (кому-либо, а не самому себе), знаки (в т.ч. и языковые) должны быть чувственно воспринимаемы. То есть план выражения материален, а значение идеально: понятия, эмоции, волеизъявления – это «продукт» человеческой психики. А как же внутренняя речь, которая «увела» Соссюра от материального понимания знака? Наукой доказано, что внутренняя речь формируется на основе звучащей речи (сохраняются паузы, интонация, есть незначительные движения речевого аппарата).

Расхождения в трактовке языкового знака касаются и вопроса о плане содержания. Что же является планом содержания языкового знака? По Соссюру, основной знак в языке – это слово. Что же оно обозначает? Соссюр отвечает на этот вопрос так: «Лингвистический знак соединяет понятие и акустический образ». Неточность заключается в том, что обозначаемое Соссюр определил как понятие - без всяких оговорок.

Понятие формируется на основе существенных признаков предмета. Ср. толкование слова в энциклопедическом и толковом словарях. Так, передняя часть головы может быть обозначена как лицо, физиономия, лик, рожа. Вы очень удивитесь, но в энциклопедическом словаре нет слова петух! Кстати, и курицы там нет. Почему? В толковом словаре  петух определяется как «самец курицы» (Ожегов), «самец домашних кур и некоторых куриных» (МАС)  Попробуйте также сформулировать значение слова дурак на основе существенных признаков...

В действительности только в терминах значения сводятся к понятиям. Ср. морфема, фонема, редукция и т.п. В нетерминологической лексике план содержания (например, ЛЗ) представляет собой сложное образование, в котором понятие составляет только основу. Кроме понятийного компонента (ядра ЛЗ), туда входит и эмоциональное отношение говорящего, стилистическая окраска слова. Ср. воин – военный – солдат – солдафон- салага... Солдат вроде бы нейтральное, но: верный солдат революции. Есть лексика, для которой определение ЛЗ (и особенно понятийного компонента) представляет сложную лингвистическую задачу – ввиду того, что ЛЗ сильно зависит от контекста. Попробуйте, например, определить ЛЗ слов крутой, напряженка, ЛЗ русских дискурсивных слов типа дескать, разве или англ. cool,  интернациональное вау!  и т.д.

Мы говорим пока о ЛЗ. Еще более далеки от понятий ГЗ. Они определяются в большинстве случаев системой языка. (В чем разница между табуретом и табуреткой, противопоставленными по роду?) Некоторые грамматические значения (например, род неодушевленных существительных в и-евр. языках) вообще не имеют никакого отношения к понятиям и определяются грамматическими правилами (ср. топинамбур = земляная груша, лингвистика = языкознание).

Что же является планом содержания языковых знаков?

Современная точка зрения сводится к тому, что знак (любой, не только слово) используется вместо чего-то, находящегося вне нашего сознания – в объективно существующем мире. Можно назвать этот подход материальным видением мира либо – более скромно – здравым смыслом, который сложился на основе повседневного опыта, когда люди, общаясь, желают «просветить» друг друга по поводу вещей, происходящих где-либо... То есть слово описывает «реальность» - в самом широком смысле. Реальность включает в нашем понимании и мир идей, и мир эмоций, поскольку он поддается объективизации (в книгах, в искусстве). Реальность – это и процесс мышления (в той мере, в какой мы можем его анализировать: Я так подумал, потому что…). Примером может служить  установление законов логики и их описание. И даже сами знаковые системы – это тоже реальность, которая отражается в знаках языка, и в этом случае мы можем ее обсуждать (с помощью метаязыка). То есть все, что осознается нашим мышлением, может быть понято как «реальность» и подвергнуто обозначению знаками. Н.Д. Арутюнова: «Язык можно представить как двойную знаковую систему, одна из которых произвольна, а другая мотивирована». Речь идет о детерминации значений внешним миром.

В чем причина столь существенного отличия языковых знаков от других знаковых систем?

Слово создается не как «этикетка» для обозначения готового понятия, а  в процессе формирования понятия (ср, например, с системой дорожных знаков), поэтому языковой знак – средство не только обозначения, но и создания обозначаемого. Богородицкий: «Язык – это показатель классифицирующей деятельности ума». Человек познает мир, классифицирует предметы и явления этого мира, и это работа не только ума, но и психики (эмоции, волеизъявления). Продуктом этого познания могут быть не только понятия, но и другие компоненты, закрепленные в ЛЗ, ГЗ и т.д. (ср. стоять!  стой!). Следовательно, и они входят в план содержания языкового знака.

Таким образом, со времен Соссюра понимание сущности языкового знака претерпело значительные изменения. Выявлены существенные особенности, отличающие языковой знак от других знаков. План содержания языкового знака формируется в процессе познания и мотивируется внешним миром.

Вопрос об изменчивости языкового знака

Можно ли представить себе такую ситуацию: вы научились играть в шахматы, но правила вдруг (!) изменились? Вспомните ситуацию из романа Ильфа и Петрова «12 стульев», когда Остап Бендер, не умеющий играть в шахматы, проводил сеанс одновременной игры в Васюках. Одноглазый шахматист заметил неверный ход псевдогроссмейстера: «Вы неверно коня поставили... Конь так не ходит...». Шахматная игра – классический аналог устройства языковой системы, как это понимал Ф. де Соссюр. Существование этой игры в неизменном виде на протяжении веков связано с тем, что не меняются ее правила.  Произвольность знака не позволяет менять его по своему усмотрению. С другой стороны, чем более мотивирован знак (например, иконический), тем больше вероятность его «безболезненного изменения»: ср. обозначения предприятия общественного питания или… туалета. В одном японском ресторане на дверях висели 2 таблички: на одной был изображен веер, а на другой – скрещенные самурайские мечи. Вы бы затруднились с выбором?  А языковой знак? Соссюр выразил это афористически точно: “Именно потому, что знак произволен, он не знает иного закона, кроме закона традиции”. И наоборот: он может быть произволен именно потому, что опирается на традицию.

Однако мы с вами легко найдем примеры языковых изменений: произношение типа булоч[ш]ная, револь’вер, развитие переносных значений и т.д. Что же представляет собой изменение языкового знака? По Соссюру, это сдвиг отношений между означаемым и означающим, так называемая асимметрия языкового знака. Произвольность знака предполагает симметричные отношения между означаемым и означающим. Классический знак симметричен, а языковой нет! Симметрия языкового знака постоянно нарушается – он испытывает «скольжение» в двух плоскостях. И это - «горючее» языкового развития.

Что является причиной этих изменений? Самая общая причина: в обществе возникают потребности, которые не в состоянии удовлетворить существующая система. Плюс законы развития языка.

Вывод.

Язык существует во времени – с этой точки зрения он непрерывен (ср. мертвые языки: изменяется ли латинский язык?) В живых языках знаки могут изменяться, т.к их существование не прерывается. Это так называемая антиномия изменения и стабильности: "принцип изменения опирается на принцип непрерывности».

Задания для самопроверки

1.     Объясните в терминах языковых значений причину возникновения двусмысленности: какие актуальные для понимания значения оказались невыраженными? Почему?

А. – Не понял…

 -- Ты это про себя или про меня?

Б. Умные, настойчивые, красивые… Я гляжу на них и вспоминаю свою молодость…(О ком идет речь – о мужчинах или о женщинах?)

2.     Переведите английское предложение I hired a worker (to hire – ‘нанимать’). Скажите, сколько раз (один или несколько) нанимали рабочего (или работницу?). Поясните это, используя понятие языкового знака (грамматического значения).  Какие значения и почему оказались невыраженными? (Пример Р. Якобсона).

3.     Какие особенности языкового знака, рассмотренные в данной лекции,  можно проиллюстрировать следующими шутками?

А. Армянское радио спросили:

- Какая разница между томатом и помидором?

- Пока летит – помидор, а как попал – томат.

Б. Людовик XIV, будучи на охоте, спросил егеря:

- Я попал в зайца?

- Нет, Ваше высочество, Вы изволили его помиловать, - ответил егерь.

4.     На острове Реюньон (французская территория) есть некий метео-стенд, который должен информировать любопытных туристов о погоде на сегодняшний день. Он выглядит следующим образом: на веревке подвешена тяжелая галька, и к ней даны следующие пояснения: 

Галька мокрая - Идет дождь
Галька сухая - Дождя нет
Тень от гальки - Солнечно
Белое пятно на гальке - Идет снег
Гальку не видно - Туман
Галька качается - Ветер
Гальку подкидывает вверх - Землетрясение
Гальки больше нет – Циклон

Какие свойства знаковых систем использованы на этом метеостенде? Является ли галька классическим знаком?